Никто мне не верит - Страница 108

108

Похоже было, что в городе их было бесчисленное множество.

Но все они ничего не могли сделать, когда она нуждалась в них.

— Что-то было явно введено в тюбик. Осмелюсь предположить, что это был пятновыводитель, — сказал врач. — Похоже, у вас только внешние повреждения. Если бы вы проглотили это, ваш пищевод был бы полностью сожжен.

Он узнал Линн Марчетт и поднял брови, но она даже не пыталась что-либо объяснять.

В этом не было смысла.

Единственное, чего она хотела, — пойти домой, спрятаться в своей постели и забыть обо всем.

Ожог причинял меньшую боль, чем все остальное.

Наибольшую боль причиняли картины, возникающие в воображении, и от них было необходимо избавиться.

Мысленное воплощение того, что могло произойти с ее языком и всем ртом, если бы туда попала паста со всей щетки.

Картины других случаев, которые могли закончиться для нее плохо: енот и нож из кухонного комбайна…

— Вы уверены, что не хотите кому-нибудь позвонить? Семье или другу? — спросила сестра.

Линн покачала головой.

Она знала, что, возвращаясь в квартиру, она оставляет себя совершенно открытой для удара.

Но у нее не было сил принимать меры предосторожности.

* * *

В течение нескольких часов она спала без снов, и когда проснулась, было уже темно. Она выбралась из постели, чтобы пойти в ванную, но почувствовала тошноту и слабость.

Мазь, наложенная на ожог, привела к тому, что волдырь вскрылся. Рана кровоточила и намокала. Она снова подумала о том, как могли пострадать ее рот и горло.

У нее возникла смутная мысль, почему она не напугана еще больше.

Но она не чувствовала сильного страха.

Она подумала о тех детях, которые, накачавшись ЛСД, выпрыгивали из зданий, уверенные в том, что могут летать. У нее было подобное чувство. Гибель не имела значения. Она уже давно перешла эту грань.

Но разница была в том, что они ощущали себя могущественными. Она же чувствовала себя… почти мертвой.

Причин чем-то заниматься не было, поэтому она забралась обратно под одеяло.

* * *

Она снова заснула, но ее разбудил звонок в дверь. Она не хотела открывать. После еще двух звонков, она поднялась.

— Кто это? — спросила она через домофон.

— Майк.

— Я… не очень хорошо себя чувствую.

— Я уже знаю. Впустите меня, ладно?

Она снова почувствовала, что действует по принципу меньшего сопротивления. Она нажала кнопку, открывающую дверь внизу.

Когда она открыла дверь, он уже стоял за ней в своем свитере со словом «Тафтс». Его брови поползли вверх, когда он увидел ее, стоящей в ночной рубашке, большого размера футболке с изображением котят, свисавшей с одного плеча. Волосы падали ей на лицо и рассыпались по спине. Она не успела смыть студийный грим, и то, что от него осталось, пятнами покрывало ее щеки и глаза. В углу рта у нее была красная рана, из которой сочилась кровь.

Он включил свет, и она прищурилась.

— В рапорте было написано, что в вашей зубной пасте было обнаружено какое-то едкое вещество. Оно попало в рот?

— Нет.

— Они проверяют тюбик. Что случилось, вы почувствовали его раньше, чем начали чистить зубы?

— Угу.

Взяв ее за плечи, он подвел ее к свету и наклонился ближе, чтобы рассмотреть рану.

Ее мозг напоминал фотоаппарат, все видящий и замечающий, но не реагирующий. Он зафиксировал пальцы на ее голой коже, теплое дыхание на щеке. Он подметил запахи крема для бритья и кислой капусты.

— Должно быть, чертовски болит, — сказал он.

Она не ответила. Но она зевнула, а это причинило боль, и она вскрикнула.

— Они дали вам какой-нибудь препарат, чтобы наносить на рану?

— Да.

— Где он?

— В ванной комнате.

Он пошел и принес мазь, и намазал ее лопаточкой на рану.

— Давайте присядем, — сказал он.

Она последовала за ним в гостиную и села в кресло. Майк сел напротив.

— Когда вы купили эту зубную пасту? — спросил он.

— Я только что купила ее в аптеке на первом этаже дома. Я уже говорила полиции.

— Значит, кто-то добрался до нее там. Или был здесь. Но ведь ключ есть только у вашего брата.

Она положила свою растрепанную голову на спинку кресла. Она была ужасно измучена.

Майк встал и постучал ее по колену.

— Поговори со мной, Линн. Что с тобой?

— Я устала.

— Ты безразлична ко всему. Ты беспокоишь меня.

Фотоаппарат зафиксировал тревогу в его голосе.

Он сказал:

— Мы должны обсудить это. Ты должна проснуться и сделать это. Кто-то старательно пытается причинить тебе вред и сейчас предпринимает все более значительные усилия для этого, и мы должны знать, кто это. Ты слышишь меня?

— Да. Твой список.

— Давай составим его еще раз. — Он достал записную книжку и ручку. — Кара. Мэри. Оррин. Его жена. Твой брат…

Линн с трудом поднялась из кресла и пошла на кухню, опираясь на спинки стульев.

Майк наблюдал за ней с открытым ртом.

— Куда это, черт возьми, ты собралась?

Она не ответила. Он пошел за ней и нашел ее около холодильника, где она пила кока-колу из двухлитровой бутылки.

Он предложил:

— Я мог бы тебе ее принести.

Она закончила пить и протянула руку, чтобы поставить бутылку на место. Она выскользнула из ее рук. Майк подскочил, чтобы поймать ее, но не успел, и она приземлилась на босые ноги Линн, облив кока-колой весь пол, шкафы и их обоих.

Боль в ноге словно повернула в ней какой-то выключатель. Она почувствовала эту боль и липкую жидкость на ногах. Ее глаза наполнились слезами, когда она вдруг ощутила безмерное, ужасное отчаяние.

108